Мурманск

Кольский полуостров, Северо-Запад России

---

К 100-летию Мурманска: Юный город из старой подшивки. Как жили наши земляки при белогвардейцах

Опубликовано
2261 дн. назад

Форменное безобразие

Листая подшивку «Мурманского вестника» за 1919 год, от номера к номеру укрепляешься в убеждении: город и край пытались жить «как при царе, но только без царя». Газета периодически публикует приказы о награждении офицеров (в том числе англичан и американцев) за подвиги на фронте орденами уже несуществующей Российской империи – это особенность Северной области и колчаковской Сибири, в Добровольческой армии на юге России награждать за гражданскую междуусобицу считали неуместным.

Приказы о назначениях на должность пестрят классными чинами из старорежимной «Табели о рангах»: то тут, то там – надворные советники и коллежские регистраторы. Председатель Александровского участкового податного присутствия публикует информацию о порядке уплаты подоходного налога за 1918 год.

Приказы по ведомствам образования и здравоохранения – все, как в настоящей державе. А стиль, стиль каков! «Раньшее» время дышит даже в деловых объявлениях:

«Срочно требуется уголь древесный. Лица, могущие доставить таковой, благоволят обратиться для переговоров об условиях на транспорт «Ксения» к начальнику мастерских».

Благоволят, да… А самое забавное – или, если хотите, нелепое – именование с «вичем» или без оного. Что это? Как с царских времен повелось, в казенных документах крестьян и мещан писали по такой формуле: «Иван Петров Сидоров», где «Петров» – не фамилия, а отчество. А вот господ образованных, даже самых мелких чиновников, именовали уважительно, с «вичем»: «Иван Петрович Сидоров». Царя-то отменили, а сословное деление оставили.

И конечно, изо всех сил старались веселиться: устраивали бесконечные танцевальные вечера для публики попроще, самодеятельные концерты с буфетом для «высшего общества». Чтобы блистать в свете, надо соответствующе выглядеть. И тут было кому помочь:

«Продается шуба и сертучный костюм. Цена по соглашению. Барак 479».

«Корсетница, знающая хорошо свое дело, принимает заказы. Бар. 581».

Последнее объявление публиковалось в нескольких номерах. Значит, спрос на корсеты в городе, состоявшем из бараков, был?

Все это великолепие следовало защищать от «большевистских орд» вооруженной рукой. А вот армия и флот упорно не хотели жить «как раньше». Чему свидетельством цитаты из двух приказов и одного обязательного постановления.

«Обращаю внимание начальствующих лиц, что я все еще встречаю на улице чинов военного ведомства, и одетых не по форме, и вопреки устава внутренней службы, не отдающих установленной чести.
Я не намерен еще раз объяснять всю целесообразность и полную необходимость выполнения уставных требований.
Я категорически предупреждаю, что говорю об этом в последний раз, и если увижу, что эти нарушения устава продолжаются – найду способ раз и навсегда заставить уставные требования выполнять.
Временно исполняющий должность Командующего Русскими Вооруженными Силами Северной Области Генерального Штаба Генерал-Майор Марушевский».

«Мною замечено, что многие воинские чины, вверенной мне флотилии не соблюдают воинского чинопочитания: при встречах со старшими и начальниками на улице не отдают установленной воинской чести. Многие матросы носят ленточки, как георгиевские, так и черные с различными надписями, не смотря на то, что приказом Командующего еще от 3 сентября указывалось, чтобы носить ленточки только с надписью «Флотилiя Лед. ок».
Кроме того мне доложили, что некоторые матросы появляются в публичных местах с голой грудью – во фланелевых рубахах без нательных – оправдываясь незнанием формы одежды. Не у всех на фуражках имеются кокарды.
Предлагаю начальникам всех степеней принять срочные меры к искоренению подобных явлений в среде подведомственных им чинов.
Контр-Адмирал Викорст».

«До сих пор продолжается ношение военной формы одежды лицами, не имеющими никакого отношения к русской и союзной армии и флоту.
Виновные в ношении неприсвоенной им военной формы одежды будут караться тюремным заключением на срок до трех месяцев.
Временно исполняющий должность Главнокомандующего союзными войсками Северной Области Бригадный Генерал Нигдем».

Все три эти документа опубликованы в таком порядке в номере «Вестника» от 19 января. Вот только приказы русских Марушевского и Викорста датированы 8 и 11 декабря 1918 года, а постановление англичанина Нигдема – 30 ноября. Из этого хорошо видно, кто тогда на белом Севере был главным, а кто бежал за паровозом.

Стрелять без предупреждения

Перебравшиеся после поражения в «гражданке» на Запад деятели Северной области в мемуарах вспоминают англичан без особой приязни. Одни корят гордых бриттов за то, что те, обладая и военной силой, и техникой в изобилии, не очень-то рвались класть свои жизни на алтарь священной борьбы с большевизмом. Другие пеняют союзникам на чванство, высокомерие и бесцеремонное вмешательство в особый уклад русской жизни и в целом в сугубо внутренние наши дела. Мол, дали танки и тушенку, а мы уж сами решим, что с ними делать.

А вмешательство было. Вот «Вестник» публикует обидное распоряжение британского коменданта Базы подполковника Линдзея:

«По санитарным соображениям воспрещается выбрасывать из вагонов пустые жестянки и всякого рода другие отбросы: такие отбросы должны выноситься в места, предназначенные для этой цели, в стороне от железнодорожного пути или же закапываться.
Виновные в неисполнении этого распоряжения будут удалены из занимаемого ими вагона; в случае если нельзя установить ответственных отдельных лиц, все проживающие в данном вагоне подлежат удалению».

Интересно, как выглядело это «удаление»? Выгоняли со скарбом в сопки, в полярную-то ночь?

Но это так, административные шалости. Куда серьезнее выглядит опубликованное 19 января 1919 года многословное обращение к гражданскому населению главнокомандующего союзными войсками в Мурманском крае генерал-майора Мейнарда:

«В течение последних 7 месяцев я приложил все усилия к тому, чтобы поддержать во всех отношениях, насколько это было возможно, тех русских людей, которые желают охранить закон и порядок в своей стране. Я намеренно старался избегать всякого вмешательства в гражданское управление Края… Я до сих пор действовал с большим терпением, надеясь, что влияние людей благомыслящих восторжествует над дурным примером людей со злой волею. Ныне же кражи и грабежи имущества союзников и неповиновение своему начальству достигли таких пределов, что это в связи с прежними преступлениями принуждает меня принять более решительные меры для поддержания порядка.
Для предупреждения краж и ограбления поездов, везущих запасы по железной дороге, я издал распоряжение об усилении охраны всех поездов. Караулам отдан приказ стрелять без пред-упреждения по каждому лицу, которое попытается вломиться или войти в вагон, содержащий припасы, а также подвергать аресту всякое лицо, оказавшееся вблизи поезда с припасами и поведение которого вызовет малейшее подозрение. Никакой пощады не будет оказано лицам, крадущим продукты, ибо они являются презренными ворами, обкрадывающими своих соотечественников, их жен и детей, и с ними будет поступлено как с самыми последними негодяями».

Но «стрелять без предупреждения» – это еще не все. Особый гнев Мейнард излил на железнодорожников, вздумавших бастовать и бузить, когда край объявлен на военном положении. Забастовщикам генерал грозит «лишением заработной платы и продуктов за все время прогула». И обещает «поддержать железнодорожное начальство вооруженной силой, причем войска будут применять огнестрельное оружие для подавления беспорядков и забастовок».

А ведь интересно: что же Мейнард терпел-терпел семь месяцев и вдруг разразился нешуточными угрозами? Что переполнило чашу терпения? Рискну предположить, что «Большое ограбление поезда» – не фильма-вестерн, что шла в Мурманске в синематографе купца Скрябина, а уголовное дело, рассмотренное 31 января особым военным судом из русских офицеров, сообщение о котором опубликовал 6 февраля «Вестник».

Так вот, десять крестьян и один мещанин были обвинены «в составлении шайки для совершения разного рода преступлений корыстного характера, в убийстве офицера Британской службы Пломптона с целью ограбления, в вооруженном нападении на товарный поезд с продуктами и в хищении двух пишущих машин из канцелярии Военно-Морского Начальника Кольского залива по грузовым операциям».

Самое загадочное в этом деле, конечно, хищение пишущих машин – зачем они злодеям понадобились? Удивляет и приговор суда: несмотря на военное положение, офицеры не прислонили всех скопом к стенке, а тщательно все рассмотрели. Итог: троих приговорили к повешению, четверых – к разным срокам тюремного заключения, «мещанин Иван Иванов Нуйкин присужден к высылке за пределы Мурманского края на весь срок действия военного положения», трое же вообще были оправданы.

Но стреляли англичане в гражданских и до распоряжения Мейнарда. Чему свидетельством любопытная заметка в «Вестнике» от 23 января:

«Во время обыска, произведенного 3 декабря, был смертельно ранен рабочий Аршинов, который вскоре после этого умер. Для выяснения обстоятельств поранения была назначена Комиссия из представителей русской и союзной власти. Расследование выяснило, что Аршинов явился жертвою несчастного стечения обстоятельств, т. к. вместо того чтобы идти к часовому стоявшему в оцеплении дома, он бросился почему-то бежать, вследствие чего часовой и произвел выстрел по убегавшему от него в темноте человеку.

Узнав, что покойный оставил вдову с малолетним ребенком, Британское Командование, входя в ее безвыходное положение, решило обеспечить ее существование на ближайшее время, хотя все чины всех союзных и русских войск действовали вполне правильно».

Самое необычное в этой истории – сумма компенсации, врученная вдове, – 10 тысяч рублей. По тогдашнему курсу 10 тысяч «северных» рублей равнялись 250 фунтам стерлингов, на эти деньги в той же Англии можно было безбедно прожить лет пять! С чего такая щедрость, если «все чины действовали вполне правильно»? Можно лишь догадываться. Видимо, случай получил в Мурманске немалый резонанс, особенно в рабочей среде. Вот и гасили деньгами пожар недовольства. Интересно другое: по какому поводу белые и союзники проводили обыск – уголовному или политическому? И зачем в опасный дом шел ночью несчастный Аршинов? Отчего бежал? Воображение услужливо рисует картинки в духе «Неуловимых мстителей» и «Рабы любви» о подпольщиках и контрразведке. Или все проще – «несчастное стечение обстоятельств»?

Надо четко понимать, что белогвардейский «Мурманский вестник» был газетой подцензурной и официальной, причем следили за ней много глаз – и местные власти, и гости-союзники. И тем не менее общее недовольство мурманчан англичанами мелкими штришками прорывалось через регулярные и обильные славословия официоза в адрес последних.

«И вот пока у нас ссорятся Сидоры да Иваны, другие – ждать-то им некогда, да и не охота – и давай без нас решать наши же дела» – это концовка фельетона «Что такое государство» за авторством, очевидно, редактора Андрея Каретникова. Намек, по-моему, вполне прозрачный: тут и упрек самим себе за внутренние раздоры, и сожаление о явной марионеточности Северной области.

10 фунтов в одни руки

Публиковал порой «Вестник» и стихи. Ну… скорее, не стихи, а стишата – ученические, с претензией, но в антологии русской поэзии начала ХХ века им явно не место. Впрочем, было одно стихотворение – сатирическое, – клеймившее мурманского обывателя за безделье, упадок духа, иждивенчество. Вот отрывок из него:

«Приписались к Кентине,
От безделья все в сплине,
А упреков и жалоб…. О, Боже!..
Де живем мы, как узники,
Мало кормят союзники,
Джин и виски на рынке так дороги,
Курса денег падение,
Из квартир выселение,
И костят все друзей, словно ворога.
Переполнены слухами
Бродят сонными мухами,
У вола на рогах размещаются,
Нет работать желания,
Языку удержания,
И дивятся, что плуг не сдвигается.
«Виноваты союзники» – Порешили все «узники»,
Прокутив за их счет два сочельника…»

Тут прекрасно все (кроме, конечно, поэтического мастерства). «Прокутив два сочельника» – выходит, еще сто лет назад мы с готовностью праздновали и католическо-протестантское Рождество, и православное. «Джин и виски – на рынке дороги» – почему на рынке? На Мурмане официально продолжал действовать сухой закон, введенный императором Николаем II с началом Первой мировой войны. Легально спиртное купить было нельзя. Но ушлые спекулянты находили тропки к сердцам союзников и торговали импортным алкоголем, который, естественно, был по карману не каждому. Простой народ употреблял самогон, следствием чего были нередкие официальные публикации в «Вестнике» такого рода:

«Счетовода Морского Ведомства Строительной части Григория Касьянова Ткачева за появление в состоянии явного опьянения, буйство, оскорбление чинов милиции и нарушение общественной тишины и порядка подвергнуть аресту на три месяца».

Или того пуще:

«Нигде не служащих мещанина Прокофия Арефьева Орлова и крестьянина Михаила Никитова Большакова за изготовление самогонки подвергнуть штрафу в размере 3000 рублей каждого с заменой при несостоятельности арестом на 3 месяца. По приведении в исполнение этого распоряжения воспретить Орлову и Большакову, как неимеющим определенных занятий, пребывание в Мурманском крае».

Падение курса денег? Министр финансов Северной области князь Уваров издал распоряжение о том, что «старые» северные деньги будут обмениваться на валюту по курсу 48 рублей за фунт, а вот «новые» – по 40. Сей факт очень расстроил спекулянтов, накопивших значительные суммы в «старых» деньгах.

Что до кентина (правильнее – кантина или кантины), то это была маркитантская лавка для союзников, по степени доступности для населения – предшественник закрытых спецраспределителей, «Торгсина», «Березки» и «Альбатроса» советского времени. Там было все – и спиртное, и аргентинская говядина, и австралийское масло, и костюмы, и даже велосипеды. «Особо приближенные» мурманчане как награду получали пропуск в кантину и право пользоваться благами цивилизации.

Остальным приходилось полагаться на паек, который обеспечивали те же союзники. Естественно, ходили слухи о его грядущем урезании. Спокойствия не добавляли и редакционные статьи такого содержания:

«Население Мурмана должно понять, что союзникам скоро станет не по силам кормить его своими продуктами… Те же, кто не работает, кто не приносит своей лепты труда в общее дело возрождения нашей поруганной родины, тот не имеет права на кусок хлеба, отнимаемый нашими союзниками у своих жен и детей».

Помилуйте, это точно белогвардейский Мурман? Ведь лозунг «Кто не работает, тот не ест» был в ходу в Советской России… А чтобы утихомирить страсти, приходилось публиковать следующие объявления:

«Комитет снабжения Мурманского района просит обращаться всех лиц, имеющих сделать предложение относительно предметов продовольствия. Вместе с сим Комитет считает долгом поставить в известность все население Мурманского района, что Комитет работает в полном согласии и при участии Британской Продовольственной Миссии, а посему просит население не придавать никакого значения распространяемым слухам о большом повышении цен на продукты и пр., относиться спокойнее по всем вопросам, касающимся продовольствия».

О том, что «экономика должна быть экономной», знал не только Л. И. Брежнев, но и англичане. Поэтому и сообщали мурманчанам:

«Британским Интенданством с целью экономии продуктов потребления издано распоряжение о сохранении отбросов пищи. Жители, желающие получать эти продукты по недорогой цене – весьма хороший корм для животных, особенно свиней – должны обращаться в Склад Британского Интендантства в гор. Мурманск».

Случались и радостные объявления:

«Британская Продовольственная Миссия сообщила о возможности отпустить для Края 624 тыс. банок консервированного молока. Возможно будет выдавать рабочим, служащим и их семейства по 7 банок молока в месяц на человека.

1 миллион сигарет, предоставляемый Британской Продовольственной Миссией, будет распределен между железной дорогой (480 тыс. шт.), Базой (400 тыс. шт) и портом (120 тыс.) по норме около 80 шт. на человека. Продажа будет производиться в особом порядке и только на новые деньги».

Но на англичан надейся, а сам не плошай:

«Комитет Снабжения доводит до сведения, что с 10 февраля в вагонах №№ 929317, 296389, 2943129 и 365333, стоящих в выемке около сгоревшего Народного дома у переезда на Варничный мыс, открывается временный рынок для свободной торговли ненормированными продуктами – от 7 утра до 6 часов вечера».

И вот вскоре:

«Доводится до сведения населению г. Мурманска от Сумастовского Общества потребителей, что с 11 с. м. открывается рыночная торговля дичью.
Член общества Воробьев».

Дальше – больше:

«Комитет снабжения доводит до всеобщего сведения, что с 5 марта на рынке в Мурманске будет выпущена в продажу без карточек партия сыра. Продажа в одни руки ограничена 10 фунтами. Также на Городском рынке продаются рижские кильки, сиги, свежая дичь и сельдь».

Правда, с сыром вышел небольшой конфуз. Через неделю председатель комитета снабжения Божич вынужден был извиняться перед горожанами, дескать, продавцы самовольно повысили аж на целый рубль установленную цену – 6 рублей за фунт.

Ну, а датой расцвета торговли на Мурмане можно считать 24 июня 1919 года. Когда в «Вестнике» на первой полосе, сразу под газетной «шапкой», появилось огромное объявление от торгового дома «Вагон-Лавка» о том, что для осуществления выездной торговли по маршруту Мурманск – Оленья – Имандра – Кандалакша – Полярный круг – Энгозеро – Кемь – Сорока (нынешний Беломорск. – Авт.) выезжает целый состав:

«В первом транспорте отправляются 5 вагонов картофеля, 200 пудов кофе, 100 ящиков апельсинов, 50 ящиков лимонов, консервы, шоколад, конфекты, хмель и т. п. 40 катушек ниток манчестерских, мыло туалетное, для стирки, 500000 иголок, 5000 стаканов, щетки всех сортов, безопасные машинки для бритья, бритвы, игральные карты, 500 ящиков сигар, готовые костюмы, демисезонные пальто, бумажники, гребенки, кнопки, крючки, шпильки, стекла и стрелки для часов, пуговицы для белья и т. п.».

Указывались и установленные цены – «в северной валюте по номинальной стоимости». Картошка шла по 27 рублей с полтиной за пуд, апельсины и лимоны – по 2 рубля за штуку, кофе высший сорт «Sаnсtus» – 5,50 за фунт, стаканы шлифованные – 2,50 за штуку, катушка ниток на 200 ярдов – 3 рубля.

Просто какой-то разгул частного предпринимательства. Жаль, не последовало отчета гипермаркета на колесах – насколько хорошо шли сигары в Оленьей и кофе в Кеми.

См. также:
Юный город из старой подшивки. Как мурманчане жили при белогвардейцах (начало)
Юный город из старой подшивки. Как мурманчане жили при белогвардейцах (окончание)

^{http://www.mvestnik.ru/shwpgn.asp?pid=2016092968}

Больше информации о: Аршинов, Божич, Большаков, Брежнев, Варничн*, Викорст, Воробьев, Каретников, Касьянов, Кольский, Ксения, Марушевский, Мейнард, Мурманский вестник, Нигдем, Николай II, Нуйкин, Орлов, Петров, Полярный круг, Сидоров, Скрябин, Ткачев, Уваров

---

Новости Мурманска

0No feed items.

Все новости Мурманска и Мурманской области >>

---