Мурманск

Кольский полуостров, Северо-Запад России

---

Сто страниц истории к 100-летию Мурманска: Город контрастов

Опубликовано
3044 дн. назад

Мурманск начала 20-х годов минувшего века был, несмотря на юный возраст, городом с богатым прошлым. Основанный еще при царе, он успел узнать власть Временного правительства, Краесовдепа, белых и красных. Через него прошли люди десятков, если не сотен национальностей: от китайцев и корейцев до австралийцев и новозеландцев.

А еще заполярная столица являлась в ту пору городом контрастов – начиная с пейзажа, в котором окаменевшие волны окрестных сопок перемежались с болотистыми низинами, продолжая населением, включавшим в себя и вывезенных на Север до предела истощенных голодающих Поволжья, и так называемых бывших – дворян, купцов, в том числе владевших прежде миллионными состояниями, ожидавших возможности выехать за рубеж. И заканчивая архитектурным обликом, совмещавшим землянки и добротные деревянные дома.

Все разбросано как попало

Жизнь краевого центра тех времен имела характер до некоторой степени анархический. “Находящиеся в Мурманске граждане живут без всяких прописок и паспортов, – писал в докладной записке, хранящейся ныне в Государственном архиве Мурманской области, член губисполкома Дроздов, анализируя ситуацию за 1922 год. – Кто здесь живет, откуда прибыл и зачем – никому не известно. Получить какую-либо справку о том или ином проживающем лице совершенно невозможно”. Жилищный кризис, начавшийся буквально с самого рождения города, и не думал ослабевать, всерьез обсуждался вопрос о перенесении некоторых, используя современную терминологию, управленческих структур в Дровяное.

Застройка заполярной столицы отличалась почти полной бессистемностью. “Здесь, – сообщал один из горожан в 1924 году в журнале “Вестник Мурмана”, – вы можете встретить приспособленный для жилья снятый с колес товарный вагон или просто ящик, красные фанерные бараки и бревенчатые дома, напоминающие обыкновенные русские постройки. Это все разбросано как попало, между ж/д путями, на холмах, по дорогам”.

“Губернский город Мурманск, – вторил ему со страниц “Полярной правды” первый председатель Мурманского горсовета Александр Меллер, описывая краевой центр образца 1923 года, – совсем не похож на город. “Чемоданы”, бараки… Нет ни одного нового дома. Жителей в городе больше 5000. Порт только называется торговым, товары через него не идут, ввозят преимущественно уголь для железной дороги. В порту стоит арестованный английский тральщик, ловивший рыбу в наших водах. Назревает ультиматум Керзона. У служащих еще существуют пайки. Деньги считают миллиардами”.

Трехмиллионный мурманск

Несмотря на столь незавидное положение, будущее основанного осенью 1916 года на берегу Кольского залива города представлялось мурманцам (слово “мурманчане” войдет в оборот позднее) в самом радужном свете. “Снегу нет, – предрекал автор статьи “Все прекрасное впереди. Первое мая на Мурмане в 2423 году”, напечатанной в “Полярке” полутысячелетием ранее, – нагрели Гольфштрем исполинской электрической печкой, и потеплел Мурман так, что заросли морошки и брусники на горах разрослись в настоящие тропические леса… Все по-новому: в порту грузятся тысячи судов… в роскошном здании музея показывают под стеклом “настоящий жилой барак” нашей эпохи”.

“К огромному красивому зданию Дворца ученых, находившемуся на проспекте Ленина и выстроенному из лучшего тивдийского мрамора, вывезенного из Карелии, – начинал рассказ “В 2023 году” его автор М. Занд, – подъезжали один за другим автомобили. Улица была запружена народом. Казалось, все трехмиллионное население Мурманска было занято одной мыслью: действительно ли сегодня подтвердятся предположения профессора Вавилова, опубликованные им в печати. На крышу Дворца ученых на особо устроенную площадку то и дело спускались, чтобы высадить пассажиров – иностранных ученых, и снова улетали аэропланы”. Заводы в том, грядущем, Мурманске занимали целые кварталы, жители разговаривали “по беспроволочному телефону”, ездили по электрифицированной железной дороге, летали в “Советскую Англию” и на Северный полюс, покрытый зеленой травой.

Из культурных мероприятий – парные будочки

Что ж, если окружающая действительность слишком уж неприглядна, именно мечта, пусть даже такая, резко контрастирующая с реальностью, позволяет хоть как-то примириться с настоящим. Когда писались приведенные выше строки, руководитель побывавшего в краевом центре с гастролями в 1923 году Петроградского государственного передвижного театра Павел Гайдебуров самые яркие впечатления о заполярной столице сформулировал так: “Из местных культурных мероприятий обращают на себя внимание обильно рассыпанные повсеместно парные будочки. По загрязнению можно судить, что пользуются всеобщими симпатиями. Запоров нет.

— Как же вы пользуетесь ими? Хоть бы веревочки навязали.
— Так и пользуемся. Сидишь и сам караул несешь, заметил в щелочку, что женщина направляется, сейчас даешь окрик”.

Это можно было бы счесть анекдотом, рассказанным заезжей знаменитостью, но Меллер свидетельство Гайдебурова полностью подтверждает. “Множество уборных, – вспоминал он краевой центр начала 20-х, – и во всем сквозит “политика открытых дверей” (двери пошли на топливо)”. Сейчас подобные нюансы городской жизни тех лет кажутся забавными. Тогда они считались наследием проклятого прошлого, от которого нужно избавиться как можно скорей. И немудрено. Помимо чисто внешней непривлекательности, тесноты и отсутствия элементарных удобств существование во многих “раннемурманских” сооружениях имело и другие последствия.

“Что такое “чемодан”, знает каждый мурманский обитатель, – повествовала “Полярная правда”. – Это железный сарай, некогда построенный английскими интервентами. Жизнь в таком “чемодане” тягостна и мучительна”. Далее пояснялось, что, по данным северных медиков, дети, проживающие в подобных постройках, – сплошь рахитики, а взрослые страдают малокровием и туберкулезом.

Еще один парадокс-контраст заполярной столицы состоял в том, что многие мурманцы воспринимали ее как нечто отдельное от остальной российской державы. “Город населен пришельцами, соблазненными перспективами наживы, и служащими, заманенными хорошими окладами и пайками, – отмечали в 1921 году посетившие Мурманск вологодские экскурсанты. – Все мечтают вернуться в “Россию”. Это выражение встречается постоянно”.

“Город новый, от “России” далеко”, – констатировал спустя семь лет на страницах “Полярной правды” ее корреспондент А. Лесной. Соответственно стратегической задачей, стоявшей перед советским государством, было среди прочего освоение здешних мест до такой степени, чтобы они не оставались чужеродными, обособленными от “Большой земли”, развитие краевого центра от специфического, экстремального, находящегося на грани выживания поселения до уровня нормального, обычного российского города. Одним из способов ее решения стало строительство нового, социалистического Мурманска.

Авторы книги “Улицы Мурманска” Алексей Киселев и Михаил Тулин отмечали в истории застройки города “три слоя: первые дома, бараки и землянки… двухэтажные деревянные дома… каменные здания”. Первый слой, ассоциировавшийся со старой, дореволюционной Россией, должен был исчезнуть.

Строительная лихорадка

Однако скоро, как известно, только сказка сказывается. Жилищное строительство заполярной столицы становилось на ноги не сразу, постепенно. В 1921 году было сдано 232 м2 жилья, в 1922-м – 300. Только в 1923-м обозначается ощутимый рост – 1008 м2 жилой площади, а в следующем году – уже 2136 м2.

“Появились первые новые дома Исполкома, Севкорыбы (Северного кооперативного объединения для эксплуатации рыбо-звериных промыслов. – Д. Е.)… Морагента и др., – рисует Меллер в 1928 году портрет Мурманска начала 1924-го. – Мурманский порт впервые работает как коммерческий порт. Ввозят хлопок, вывозят хлебные грузы. Население растет”.

“В юго-восточном направлении от станции жел. дор., – конкретизирует тогда же в “Вестнике Мурмана” очевидец происходившего, – уже построен ряд домов двухэтажных, с архитектурными принципами, большими окнами – теплых, постоянного типа; еще большее количество таких зданий строятся и столько же ожидают очереди, оставаясь в проекте. Это начало будущего Мурманска”.

“Строительное дело в городе приняло характер “строительной лихорадки”, – утверждал в том же номере некто, укрывшийся за инициалами А. Х. – Не проходит недели, чтобы в пределах Мурманска не появлялся новый дом, а иногда и несколько сразу. Строит Откомхоз (отдел коммунального хозяйства. – Д. Е.), Мурм. жел. дор., отдельные ведомства и учреждения, так называемое почтовое ведомство намерено построить в ближайший год до 15 зданий. Это усиленное создавание города вызвано, по-видимому, культурно-экономическим развитием как самого города, так и всего края в целом”.

Так начинался второй из обозначенных Киселевым и Тулиным периодов застройки краевого центра – время деревянных двухэтажек. Правда, проклевывались пока лишь первые ростки будущего города, но мурманцы продолжали мечтать, по-прежнему предвкушая появление на Кольском полуострове крупнейшего мирового порта.

“Я не вижу хибарок, – говорит герой опубликованного в 1923 году в “Вестнике Мурмана” рассказа “Осипыч”. – Я вижу двадцати – тридцатиэтажные дома, я слышу кипение жизни русского Нью-Йорка, пристань, полную громадных океанских пароходов, гул работы в глубине подземных шахт, выкидывающих из недр земли неисчислимые богатства…”. Но до воплощения мечты в жизнь, до преодоления контраста между ожидаемым светлым будущим и суровым настоящим было еще далеко.

Дмитрий ЕРМОЛАЕВ, сотрудник Государственного архива Мурманской области

^{http://vmnews.ru/proekty/100-stranic/2014/02/28/gorod-kontrastov}

Больше информации о: Вавилов, Вестник Мурмана, Гайдебуров, Дровяное, Дроздов, Ермолаев, Занд, Киселёв, Кольский залив, Ленина, Лесной, Меллер, Полярная правда, Севкорыба, Тулин, архив, порт

---

Новости Мурманска

0No feed items.

Все новости Мурманска и Мурманской области >>

---